сегодня мне приснилась рики.

сегодня у меня появилось "Небо над Берлином" и его продолжение.

сегодня у меня появилась кофемолка и много кофе.

сегодня я нашёл на Финском заливе камешек с окаменевшим

(прошу прощения за тавтоихтиологию) рыбьим скелетом.

сегодня мы с Олей и С. были в бельгийской кофейне Rombouts,

самой уютной из всех, где я бывал, с самым вкусным кофе,

совсем рядом со входом в кофейню - афиша Максидрома-2007 с Placebo.

сегодня всё сошлось.

Всеобщая серость при нашем-то уровне

Росли, вроде, умными, выросли дурнями...



и далее почти по тексту.





я потерялся. но ведь за лесом всё начинается сначала, не так ли?



чтобы жить, мне нужен саквояж с тяжёлой душою.



нужен новый блокнот.



пусть я не умею улыбаться своему отражению в зеркале,

но я не хочу стать мёртвым.



Франсиско Хосе де Гойя-и-Лусьентес занимает мои мысли.



всё, что написано за это время в конспектах вместо лекций,

в мобильнике среди неотправленных смс... всё это капкан.



to take the blue pill, to take the red pill - it's for me to decide.



я вернусь. я вернусь другим. не мёртвым, а не немёртвым.



настало время попрощаться с собой прежним и поприветствовать себя нового,

только кого мне предстоит приветствовать?



мы можем лететь туда, куда захотим.

но только если за плечами - серые крылья.

сегодня ездили с С. в школу, у коей был юбилей.



в результате поговорил далеко не со всеми, с кем хотел

и вообще не ахти всё получилось.

ещё, всё-таки, nothing ever changes.



зато потом поехали в кафе, где

выступали в роли Caterpillar'ов.

...



Нам нравится, когда нас хвалят.

Теплые слова заставляют улыбаться...

Иногда мы не в силах отличить похвалу от лести. Иногда цель нашего существования — жажда признания. Мы забываем обо всем и посвящаем свою жизнь поиску теплых слов. Неважно от кого — раз хвалят, значит, признают. Иногда слова заменяют мир. Становится не важным, кто ты на самом деле. Ты не видишь себя со стороны. Ты просто слушаешь слова и веришь им.

Становишься рабом теплоты.



...

помимо всего прочего, выяснилось следующее:



...25 октября 1892 года судно было спущено на воду.

Этот первый и решающий этап гениально задуманной

экспедиции профессор Г. Ретциус описывает так:

«Тысячи людей собрались вокруг верфи Колина Арчера,

тысячи вскарабкались на окружающие горы. На подмостки,

устроенные около носа корабля, поднимается Фритьоф Нансен

с женой. Она подходит к носу корабля, сильным ударом разбивает

о него бутылку с шампанским и говорит громким и ясным голосом:

«"Фрам" имя ему». («Фрам» по-норвежски значит «вперед»).

В ту же минуту на флагштоке взвивается флаг с именем корабля —

белые буквы на красном поле. Быстро обрубают все канаты и подпорки,

и большое тяжелое судно начинает скользить по наклону сперва медленно,

потом все быстрее и быстрее. Минуты, когда «Фрам»,

приветствуемый салютами орудий и раскатами «ура»,

спустился на воду, захватили всех своей торжественностью».

из прочитанногоФрагмент 28. СЮЖЕТ ДЛЯ РОМАНА



Тоталитарная дистопия. Некая страна. Ею управляют Биоэнергетическая Комиссия и Администрация по контролю за пищевыми продуктами и лекарственными препаратами. Все люди под одеждой носят тонкие панцири из сверхпрочного материала и раз в месяц ходят к Психотерапевту, который их снимает и человек может помыться и почувствовать себя относительно свободным. Панцирь скрывает туловище почти целиком, блокирует излишне резкую деятельность рук и ног. Разговаривать в приличном обществе о панцирях считается неприличным. Нагое тело – верх неприличия. За попытку снять панцирь – смертная казнь; за вопрос, почему нельзя жить без панцирей – ссылка или психокоррекция. Секс разрешён только для зачатия – в специальных кабинетах, под строгим надзором всё тех же Психотерапевтов. До половых органов практически не добраться; у мужчин из панцирей торчит наружу только головка члена. В воду добавляются вещества, притупляющие половые инстинкты. На время месячных и на весь период беременности (право иметь ребёнка нужно заслужить и оплатить) женщины должны удаляться в специальные заведения. Всё это – фон. Что на этом фоне должно происходить – понятия не имею. Революция – слишком запиленный сюжетный ход, примитивный, хотя, безусловно, какое-то подполье всё же существует. Читают запрещённые психотерапевтические работы Вильгельма Райха и Александра Лоуэна, в которых рассказывается о той сладкой жизни, которая возможна без панцирей. Ходят слухи, что в город, где происходит действие, должен приехать нелегальный психотерапевт-неорайхианец, снимающий панцири, но это скорее коллективно-бессознательный архетип, метафора всеобщей мечты о свободе, нежели реальность. Как оно и положено, представители городской власти иногда устраивают тайные оргии, похищая для этого молоденьких девушек и юношей...

Наличие технологий? Развитые компьютерные сети, очень жёстко контролируемые. Автобусы и трамваи есть, метро и троллейбусов нет. Полёты в космос... Ну, пускай будут. Писать нужно мрачным, тяжёлым стилем. Или, наоборот, лёгким и абсурдным, с юмором. В первом варианте может получиться что-то в духе "1984", во втором – чёрно-юмористическая сатира.



Фрагмент 39. СЮЖЕТ ДЛЯ РОМАНА-2



Фэнтези. Некий мир, некая страна. Умерших родственников там не хоронят, а мумифицируют и привязывают на спину и так ходят на работу и так далее. Снимают только на ночь, укладывая в специальные ванны. Право носить на себе труп родственника нужно заслужить, и в каждой семье по этому поводу проводят какие-нибудь идиотские конкурсы. Трупы передаются по наследству. Иногда получается, что один человек носит на себе сразу трупа по три. Тот, кто не носит на себе родственника, считается... ну, его не очень уважают, скажем так. Чем больше на тебе трупов, тем ты круче. Аборты разрешены, но в целом это не приветствуется, и каждая абортировавшаяся женщина всю жизнь обречена носить на себе мумифицированный эмбрион.

А в соседней стране живут люди с панцирями, о которых рассказывалось в фрагменте 28. Можно даже оба сюжета совместить в одном романе. Ага, точно. Это две соседние страны. Между ними может даже начаться война. Жители одной страны смеются над жителями другой, потому что те таскают на себе нелепые панцири, и говорят им: "Да снимите вы свои дурацкие панцири, и вы сразу почувствуете себя менее скованно" а жители второй страны смеются над жителями первой и говорят им: "Да выбросьте вы своих мертвецов, и вам сразу легче жить станет!" Подполье обеих стран друг с другом в очень хороших отношениях, потому что они прекрасно видят, что гораздо лучше жить и без панцирей, и без мертвецов. Ах да, трупы, которые носят на спинах, нельзя открыто называть трупами, и официальное их название – "бремя". Таким образом, почти каждый житель той страны носит на себе бремя. Или это даже не две страны, а два города. Соседних. Но разница между ними существенная: в той стране, где носят панцири, царит жёсткий тоталитарный диктат, а во второй всё основывается на нелепых бытовых догмах.



Алексей Шведов. Отдельные фрагменты

посмотрел передачу с Ольгой Арефьевой.

именно такой в жизни я её и представлял.

вот бы к ней на тренинг...





...и женщины, те, что могли быть как сёстры

красят ядом рабочую плоскость ногтей...

вином всему моя ни кому ни кабельность. оставь свои вопросы на потомков долгую память. моя мама превратилась давно в ТВ. мой отец... не допустил империи ende. это на семьдесят восемь часов беспокойный отбой на границе между через и уже на колючей проволоке звёздно-полосатого хлеба. сожми, сожни, убери. свяжи, сомкни, сотри. отцепи тросы отдай все концывать на влажной ткани нашего истёршегося доверия. верь. и я... прости. проси, ибо только просящему просо просто. с топором город-убийца никогда не нападёт первым. ужо тебе уже наводнений стенаний свиданий сто но неужели тебе не найдётся что сделать когда ты же знаешь недолго скулить? боюсь не заметишь змею на траве. знамя захлопает нам выступленье закончено.





CARPE DIEM /лови момент/





- Хочешь ещё кусочек меня?

- А? Нет, спасибо, я недавно обедал.

(c)





Легенда о схеме метро

По ночам схемы метро оживают. Они никак этого не показывают, остаются висеть между оконным и дверным проемами, плоские и неподвижные. И только если очень долго и внимательно смотреь на схему, становится ясно, что все ее пятнадцать щупалец плотоядно подрагивают. Раньше щупалец было меньше. Схемы постепенно разрастаются.

Это не растения, не грибы и не животные, но они взяли все худшее от разных живых существ. Есть такие цветы на болоте - приманивают мушек капельками искусственной росы, которую сами и выделяют. Но это не роса! Это клейкая жидкость, в которую насекомое влипает, а цветок сворачивается и пожирает его. Так и оживающие схемы метро питаются мозгом ночных пьяных.

Они дьявольски терпеливы. Они могут месяцами висеть, дожидаясь, пока в вагоне никого не будет, пока пьяный усядется прямо под схемой метро, откинется, уснет. Вот тогда они стремительны. Схема соскальзывает с самоклеющейся пленки, на ее месте остается только белый прямоугольник в окружении рекламных модулей и текстовых блоков, а она уже облепила голову несчастного. Будто четыре руки с обрубленными пальцами лезут прямо в мозг. Минута-другая, и все уже кончено, вагон качнуло при торможении, а схема уже на прежнем месте.

И только ярче, жирнее стали ее краски, и кончики линий, сладострастно подрагиваясь, укладываются на привычные ложа.

(c)www.andrenalin.ru

-ты спрашивал, почему Каин Авеля убил.

я ведь тоже хотел людям помогать,

но не принимает Господь мою жертву...

-погоди. когда умру, плакать будешь?

(с)Остров



Подобно тому как глупец полагает себя богом,

мы считаем, что мы смертны.

Делаланд.Разговоры теней

(c)Владимир Набоков. Приглашение на казнь



Жизнь приучила нас к смерти через сон.

Жизнь предупредила нас, что есть иная жизнь

через сновидение.

Элифас Леви

(с)Бернард Вербер. Танатонавты